Не умер, но Музыкой стал.
С ней слившись, в сияньи исчез.
Быть может, он просто устал
Нести отягчающий вес
Земной оболочки своей.
И с радостью светлой, без мук
Расстался без жалости с ней –
Затих, растворился как звук…
И чуден финальный аккорд
Сонаты, что жизнью звалась.
В конце – так же кроток, не горд…
Улыбка лишь с губ сорвалась.
Он просто заснул – не угас.
Ушёл – но не к смерти, о нет,
Пролив пред уходом на нас
Божественной ясности свет.
 

Сомненья множатся от каждого урока,
От слова каждого – и нет им разрешенья.
Игра священна или в ней зерно порока?
Она к спасенью путь иль символ разрушенья?

Мы закрываемся в обители прекрасной,
Мы отрешаемся от суетности быта.
Лишь страсть к Игре – Игре возвышенной, бесстрастной
Душой владеет. Остальное всё забыто.

От бед и горестей нас стены укрывают,
Но в тихой радости святого отрешенья
Нас мучат призраки, терзают, призывают…
Реальный мир к нам тянет руки искушенья.

Там жизнь кипит и бьёт ключом, бурлят там страсти,
Любовь и ненависть, страданье, наслажденье…
Сердца черствеют и горят в пожаре власти,
И тонут души в бурном море наваждений,

И кружат голову газеты и богатство,
Вино и слава, и неверные подруги…
И в диком страхе убегают члены братства –
Святой Касталии наследники и слуги.

Для нас стеклянных бус узор – всему основа,
Боимся жизни – сумасшедшей и холодной,
Спасаясь бегством, возвращаемся мы снова
К Игре прекрасной, совершенной и – бесплодной…